(2017 год) Метафизика русской революции (протоиерей Владислав Шмидт)

Кто-то из древних сказал, что судьбы не существует, есть непонятая случайность.

В 20, 30, 40 лет с этим можно согласиться, а с высоты 100-летнего юбилея понимаешь, что нет. Все эти «непонятые случайности» вошли в линию жизни, в судьбу нашей с вами страны, в нашу судьбу.

Что же произошло? Почему великая и благополучная страна со славной историей, со счастливой географией, с талантливым и трудолюбивым народонаселением, со всеми невероятными преимуществами внутреннего и внешнего свойства в одночасье погрузилась в хаос безумной схватки, в кровавое месиво братоубийственной розни? Ответы ищем в литературе:

Василий Розанов: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже “Новое Время” нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая “Великого переселения народов”. Там была — эпоха, “два или три века”. Здесь — три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Чтó же осталось-то? Странным образом — буквально ничего. Остался подлый народ, из коих вот один, старик лет 60 “и такой серьезный”, Новгородской губернии, выразился: “Из бывшего царя надо бы кожу по одному ремню тянуть”. Т. е. не сразу сорвать кожу, как индейцы скальп, но надо по-русски вырезывать из его кожи ленточка за ленточкой. И чтó ему царь сделал, этому “серьезному мужичку”. Вот и Достоевский... Вот тебе и Толстой, и “Война и мир”. Что же, в сущности, произошло? Мы все шалили. Мы шалили под солнцем и на земле, не думая, что солнце видит и земля слушает. Серьезен никто не был, и, в сущности, цари были серьезнее всех, так как даже Павел, при его способностях, еще “трудился” и был рыцарь. И, как это нередко случается, — “жертвою пал невинный”. Вечная история, и все сводится к Израилю и его тайнам. Но оставим Израиля, сегодня дело до Руси. Мы, в сущности, играли в литературе. “Так хорошо написал”. И все дело было в том, что “хорошо написал”, а чтó “написал” — до этого никому дела не было. По содержанию литература русская есть такая мерзость, — такая мерзость бесстыдства и наглости, — как ни единая литература. Народ рос совершенно первобытно с Петра Великого, а литература занималась только, “как они любили” и “о чем разговаривали”, (привет Ивану Тургеневу и Антону Павловичу!). И все “разговаривали” и только “разговаривали”, и только “любили” и еще “любили”… И вот церковь-то первая и развалилась, и, ей-ей, это кстати, и “по закону”...» (Василий Розанов «Апокалипсис нашего времени» Сочинения Л. 1990 стр. 469).

Но оставим литературоведам возможность совершить непредвзятое расследование вины русской словесности в бедах нашего отечества и вынести свой вердикт. Наша задача проследить метафизические корни случившейся катастрофы.

Россия, пожалуй, единственная страна, которая в течении ХХ века трижды уничтожала собственную государственность и пережила две мировые и одну не менее кровопролитную гражданскую войну. Можно утверждать тезис о том, что в течении 70 лет после событий 1917 года страна находилась в плену не только чуждых своим традициям и укладу экономической, политической и социальной жизни, но и нравственно, идеологически и культурно была порабощена. За этот период сменилось несколько поколений русских людей, и народился тот новый тип национального опознания, который Александр Зиновьев обозначил емким словом «Homo soveticus». К его типичным отрицательным чертам относили следующие: безразличие к качеству своего труда; воровство с рабочих мест; отсутствие инициативы и уклонение от любой личной ответственности; заниженные амбиции; безропотное подчинение любым действиям властей, приспособленчество; готовность выполнять любые, даже безнравственные распоряжения; склонность к пьянству; подозрительность; стукачество; лукавство.

Нам, живущим ныне и зараженным вирусом этой наследственной болезни, сложно себе уяснить что представляла собой наша страна до того момента, когда над ней провели этот страшный и необратимый эксперимент. Но сделать это необходимо, для того, чтобы хотя бы отчасти понять всю степень собственной неисцеленности, весь ужас своей несчастной судьбы.

Прежде всего, необходимо ответить на два вопроса, которые позволяют представить в ретроспективе весь ход истории. Это те самые «вечные» вопросы, мучительные и неотвязные для нашей ментальности. «Кто виноват?» и «Что делать?».

Кто виноват?

С чего началось в России революционное брожение?

Исследование исторического процесса приводит нас к тому, что истоки революции коренятся в духовных исканиях ведущего класса России. Почему? Потому, что голодный человек не станет заниматься подпольной деятельностью и посещением партийных митингов. Он будет занят поисками хлеба насущного. Значит, этим будут заняты люди, не обремененные материальным дефицитом. Они искали «духовный хлеб» и нашли его не в традиционной религии, и даже вообще не в существующих религиях. Они выдумали собственную религию. Марина Цветаева в одном из своих поэтических откровений писала : «Из строгого, стройного храма

ты вышла на визг площадей…— Свобода! — Прекрасная Дама

маркизов и русских князей».

Павшие и оплёванные знамена французских просветителей были подняты из праха забвения и водружены в головах «сытого сословия». Это не на чем не основанное преклонение перед неминуемым грядущим прогрессом человечества было своего рода верой в возможность рая на земле и без Бога. Без Спасителя. Своего рода квазирелигия стала заманчивой идеологической пустышкой для многочисленных фрондистов и бунтарей на протяжении всего XIX века в России. Конечной целью этих господ утверждалось «создание нового человека» путем помещения «старого» в новые, идеальные условия жизни, где не будет угнетения и несправедливости, войны и насилия, лицемерия и лжи. И в этих новых условиях «родятся новые сердца». Реальность оказалась намного страшнее всех возможных теоретических предположений и об этом пишет Цветаева далее: «Свершается страшная спевка, — обедня ещё впереди!— Свобода! — гулящая девка на шалой солдатской груди!».

Как здесь не удержаться от цитаты из Василия Розанова: «Насладившись в полной мере великолепным зрелищем революции, наша интеллигенция приготовилась надеть свои мехом подбитые шубы и возвратиться обратно в свои уютные хоромы, но шубы оказались украденными, а хоромы были сожжены». (В.В.Розанов «Революция и интеллигенция»).

Но вернёмся к родной истории. В XVIII веке, в эпоху Просвещения в России императрица Екатерина Великая анонсировала предстоящее освобождение крестьян из крепостной зависимости и по этому поводу созвала Уложенную комиссию. Шесть дней заседала комиссия и когда, наконец, терпению Екатерины пришел конец она вызвала депутатов и на вопрос об их предложениях по сути, ради чего они собрались, оные ответствовали, что все шесть дней только и обсуждали какой титул ей преподнести за милость и доверие. И решили сформулировать так: «Великая и премудрая матерь Отечества», от которого она благосклонно отказалась. Она действительно была мудрой правительницей и, видя бесперспективность такой затеи в России, просто через год комиссию закрыла.

Второй попыткой освободить «угнетенные народные массы» в России были внутриполитические реформы Александра I. Он завел так называемый «интимный кабинет» и в узком кругу, под большим секретом, даже от собственной матушки, обсуждал детали освобождения крестьян. Но гора родила мышь. Далее выхода в свет «Указа о вольных хлебопашцах» 20 февраля 1803 года дело не двинулось. Началась война с Наполеоном в Европе, а реформами законодательства занялся М.М. Сперанский, бывший семинарист, который в 1810 году уже сделался самым влиятельным сановником империи. При этом общество разделилось на два непримиримых лагеря. Одни видели в деятельности Сперанского страшную опасность для государства, другие требовали немедленного воплощения в жизнь его конституционных намерений. Поэтому первые предпосылки революционной мысли в России произошли не потому, что в обществе не происходило желаемых социальных перемен, а потому, что они шли вяло и неуверенно. Собственно Александр I хотел своему народу блага, но он не был до конца уверен, что это благо ему на пользу. Поэтому мы можем сказать, дополнив Ленина, что император Александр Благословенный разбудил декабристов, а те уже разбудили Герцена и Ко. Разбуженные декабристы до смерти испугали Николая I  и потому крестьянский вопрос решал его сын Александр II Освободитель. В это время в странах Западной Европы крестьяне были уже четыре столетия как свободны от личной крепостной зависимости вместе с землей, за которую они платили либо земельную ренту, либо отработку. В  XIX веке в Англии и Пруссии земледельцы организовывали высокопроизводственные капиталистические фермерские  хозяйства. В России всё было намного сложнее, так как земельные отношения сводились к такому пониманию общинной крестьянской собственности на землю, как на собственность Божию, а барин должен лишь управлять этой собственностью (включая в неё и крестьян), справедливо и нелицеприятно. За это и получал от «мира» (крестьянской общины)  блага в виде денег и урожая.

Единственно приемлемым в сложившейся ситуации стал вариант освобождения, по которому крестьяне наделялись землей за выкуп своих наделов у помещиков при активном содействии и помощи государства. Но сам процесс обсуждения эмансипации крестьян проводился в обстановке такой информационной истерии о «несчастной участи рабов», что акценты сместились с правовой стороны к идеологической. И происходило это по вине той части дворянского сословия, которая уже была развращена пропагандой Герцена и побудками его «Колокола». «К топору зовите Русь» - вещал с берегов туманного Альбиона этот «буревестник» революции. Это было тем более опасно, что в числе многомиллионного крестьянского населения сидящего на земле было порядка двух миллионов дворовых крестьян. Они никогда не имели дело с сельским хозяйством и три века кряду были на побегушках и в услужении у своих хозяев. Все они пополнили ряды люмпенов устремившихся в города, как и огромное число тех разорившихся и не выкупивших свои участки общинников, ставшими горючей смесью для будущих катаклизмов.

Пафос же грядущей революции состоял в борьбе за землю – как главное богатство страны, основу ее благополучия. Состоящая на 80% из земледельцев, наша страна стремилась к справедливому решению земельного вопроса. Неспособность правительства решить крестьянский вопрос и создало предпосылки Революции 1917 года, и февральской и октябрьской. Более подробно об этом можно прочитать в известной «Записке», поданной членом Государственного Совета Петром Николаевичем Дурново в феврале 1914 г. на имя Государя, в которой он предостерегал против войны с Германией и предсказывал победу революции, причем именно социалистической. Эта записка уникальна тем, что «пророчества» Дурново практически полностью сбылись.

И, на закуску, небольшой современный анекдот: «Ленин был большим шутником. Он пришел к власти, пообещав крестьянам землю. Но те её так и не увидели… Но крестьяне тоже были большими шутниками. Поэтому Ленин не видит земли до сих пор…».

Это была «физика» революции, её материалистическое лицо.

Метафизика же заключается в следующем:

Процесс отпадения западноевропейского общества от традиционной христианской религии, создавшей его, имел поступательный и почти эволюционный характер. Вначале это было разделение на православный восток и католический запад. Затем произошло уклонение части населения Европы в протестантизм, а после – окончательная секуляризация общественного сознания и грубый материализм в мировоззрении.

Россия в начале XVIII века, велением Петра I, переняла последствия такой метафизической измены Истине и внедрила их в жизнь образованного общества. В единый духовный организм Русского царства был внесен рассекающий меч западной цивилизации. Но если запад шел по этому пути многие столетия, то в России это произошло сразу и неожиданно. Придя к нам, эта пост-христианская квазирелигия Прогресса привела к расщеплению общества на две ветви: эмансипированное дворянство, ведущий  класс, по внешнему виду, образованию и даже языку чуждый своей стране и - прочее население, оставшееся жить по старому укладу веры и традиции.

Кроме того, возникла оторванная от исторической преемственности огромная имперская государственная машина. Она только по имени называлась православной, а по сути, стала выражением попрания главной заповеди Евангелия – о любви к Богу.

«А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, жила бы только Россия» - на первый взгляд прекрасная патриотическая фраза из царского рескрипта в честь Полтавской победы, но при внимательном прочтении мы видим, как материалистическая метафизика подменила собой главное назначение государства. То как его видели святые основатели Святой Руси – Владимир Великий и Александр Невский: - «чтобы все народы земли познали Тебя, Единого Истинного Бога…».

Внесенная в живую ткань русской истории ересь человекобожия сразу же принесла свои всходы в виде романтизма и сентиментализма, которые стали господствовать в официальной культуре и обиходе русской жизни. Не укорененные в необходимости высшего бытия, эти два чувства непременно требовали либерализации и эгалитации общества, в котором они взошли. Тут к ним на выручку пришли теоретики- марксисты, которые предложили свою готовую идею общественного прогресса без Бога и Евангелия. Взращенная протестантским капитализмом эта теория легко приживалась в Европе, как умозрение и утопия, но на чужеродной российской почве ее внедрение было сопряжено с болью, войной и насилием, что и явила Революция.

Что же делать?

От ответа на этот вопрос зависит многое. Пожалуй, избирая главный поведенческий вектор своей деятельности, каждый человек не застрахован от ошибок и промахов последствия которых, так или иначе, накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Что же делать отдельно взятому индивидууму, гражданину своей страны для того, чтобы не допустить таких страшных бедствий как революция? Как, во всяком случае, по возможности сгладить ее губительные последствия. По провидческому слову Ф. М. Достоевского «мы все за каждого в ответе». Груз нашей страшной истории давит на плечи нынешним поколениям неизбывной, неискуплённой тяжестью греховной вины. Нам необходимо понять, что искупить этот грех не в нашей силе и власти. Мы получили такую родину, подобно тому, как дитя получает мать. Она родит его для мира и для вечности. Она может в сравнении с другими выглядеть убогой и бессильной, невзрачной и больной, ее близость может вызывать неловкое чувство стыда, но это наша мать и другой нам не дано. Мы можем попытаться во времени исправить ее недостатки и неустройства, но сделать это нужно так, чтобы не оскорбить чувство ее материнского достоинства и родства. А самое главное мы, дети её, должны примириться друг с другом. Все поколения, жившие на Русской земле должны друг у друга попросить прощения и простить другим все претензии и  обиды, которые держат нас в плену взаимных презрения, отречения, упрёков. Преемственность всех поколений их взаимосвязь и ответственность за все деяния, которыми они освятили или осквернили свою землю, делают неразрывной связь времён и дают возможность понять закономерность просчетов и достижений, явленных на протяжении всей русской истории.

Выступая перед парламентариями Государственной Думы Российской Федерации 22 января 2015 года, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл говорил о том, что каждая эпоха в истории нашей страны сформулировала важнейшие ценностные ориентиры, которые стали, или, во всяком случае, могли бы стать непоколебимым фундаментом русской жизни. Для допетровской Руси этой главной ценностью была вера, благодаря которой она сплотилась и выжила в страшные годы иноземного ига и смуты. Для императорской России это была державность, явившая приоритет государственной пользы над личными интересами, что поставило нашу страну в ряды передовых стран мира. Для России революционного периода – это справедливость. «Ни у кого не было стремления и желания представить лубочную картину этого страшного явления (Революции). Но возникает вопрос: а что-то хорошее было, или только кровь, только влияние иностранных центров, только навязывание России иного, не свойственного ей в то время образа жизни? А положительное было что-то, или только глупое тупое следование указаниям из-за рубежа через соответствующие политические силы внутри страны? Мы ответили: было стремление людей к справедливости. Если бы этого стремления не было, то никакая бы пропаганда не сработала».

Годы «советского плена» также имели свой благотворный аспект. Это чувство солидарности, сплотившее не только русский народ, но и все прочие народы, входившие в СССР. Она стала не только продолжением имперской традиции, дававшей возможность свободно развиваться любой включенной национальной культуре, но и той основой, благодаря которой страна выстояла в годы коллективизации, индустриализации, Великой Отечественной войны и послевоенного экономического возрождения.

И, наконец, новая Россия, в которой мы живём. Как определить её вклад в исторический путь страны? Святейший Предстоятель Русской Церкви предлагает слово «достоинство», потому, что впервые именно в наше время во всех основных сферах жизни российского общества было заявлено о приоритете человеческой личности, её ценности и уникальной неповторимости. Потому вопреки многочисленным заявлениям об отсутствии в России национальной идеи, можно сформулировать её основные положения. Это:

1. Соблюдение прав человека

2. Забота о сохранении мира внутри страны и на международном уровне

3. Отстаивание наших национальных интересов

4. Утверждение семейных и национальных ценностей народов России

5. Создание благоприятных условий для проповеди традиционных религий

6. Утверждение чувства национальной идентичности, связанной общей исторической судьбой

7. Патриотизм.

Опираясь на эти положения и работая в плане их осуществления, наша страна может исправить путь своего бытия, оскверненный наследием братоубийственной розни – революции, столетие которой мы отмечаем.

Это была «физика», а теперь несколько слов о «метафизике». Философский опыт подсказывает, что мир идей (мир духовный) определяет и в некоторой степени даже формирует мир материальный. Поэтому несколько слов об этой составляющей нашей жизни в контексте вопроса «Что делать?».

Главной причиной, пружиной, сделавшей возможной революцию в России было предательство по отношении к Государю. Причем предательство всех сословий и молчаливое согласие подавляющего большинства населения страны. Удивительно сбылись евангельские картины: экстатические ликования 1914 года и «Осанна» царствующему дому в связи с началом Великой войны и отступническое «Распни, распни его» в феврале 1917. Ни в ком из живущих тогда в стране не возникло ни сожаления, ни, даже сердечного протеста (а он тоже мог быть оружием правды, хотя бы и молчаливым), о случившимся с тем, кому приносили торжественную присягу на верность все сословия. А значит, вся страна была связана клятвой верности до смерти. И, в общем, никто не вздрогнул, когда через какое-то время разнеслась весть о расстреле всей царской семьи вместе с детьми и верными слугами в подвале дома Ипатьева. Вот это было, может быть самое страшное, что живёт в нас, в каждом из потомков тех поколений. В каждом из нас живет зверь, преклоняющийся перед властью, перед страхом силы. Накидывающийся на каждого слабого, по пословице: «мёртвого льва лишь ленивый не пнёт». И это, после предательства Государя, второй самый тяжкий грех России. Потому что, проявляя в себе это звериное начало, мы предаём уже не только царство земное, а предаём Царство Небесное и правду его. Мы попираем присягу нашего Крещения, потому что там свидетельствуется наше Богоподобие, а здесь мы уподобляемся звериному и даже ниже звериного началу. И это относится не только к политике, к социологии, к экономике, к сфере человеческого духа, это относится к повседневному быту, к каждому дню нашей жизни.

Это тем более актуально, что в последние годы всё шире растёт кампания за прославление Сталина (или Ивана Грозного), как благодетеля отечества и открывается широкое русло тиранолюбия, преклонения перед силой и властью.

Сталин за годы своего правления уничтожил 1,76 миллион человек. Это по данным архивов. Частные же расследования называют цифру в 4-6 миллионов, не считая жертв Великой Отечественной войны в 30 миллионов, которая была результатом его неумелой и бездарной политики. Кровавый режим уничтожал любое инакомыслие и культивировал «религию коммунизма», превращавшую человека в винтик огромной машины будущего несбывшегося счастья. И для сравнения, читая Чехова, мы наслаждаемся той мерой внутренней свободы и самого автора и его героев-современников, которые дышат воздухом обновления и желания чистоты и гармонии человеческого бытия в дореволюционной России. Такую жизнь им давал «режим Николая Кровавого» - нашего царя-мученика, монарха с ангельским сердцем. Не видеть этого, не понимать этого - невозможно.

Воссоздать жизнь канувшей в Лету страны мы не в силах, но создать новую, избавленную от призраков проклятого прошлого наша обязанность и священный долг. Путь этот – путь внутреннего очищения каждого человека из века в век предлагает христианство.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Аверинцев С.С. Духовные слова. – М.: Свято-Филаретовский институт. 2007 – 232 с. С.141.
2. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания.- Захаров АСТ. М.:1999.- 526 с. С.190-193.
3. Ольденбург С.С.  Царствование императора Николая II. – М.: Эксмо, 2003 - 608 с. илл. С. 362-367.
4. Стариков Н.В. Разгадка «русской» революции. – СПб.:Питер, 2016.-416 с . С.85
5. Сигаева Г.В. История СССР. : Курс лекций.- Симферополь, 2013.- 359 с. С.7-9.
6. Тростников В.Н. Раздумья в пути. М.: Русский дом. 2003. -304 с. С.61-66.

Назад к списку