(2019 год) Крым в период гражданской войны 1917-1920 часть 1 (протоиерей Владислав Шмидт, март 2019)

(доклад, прочитанный на встрече духовенства и интеллигенции города Ялта 6 марта 2019 года в актовом зале воскресной школы святой страстотерпицы великой княжны Ольги Николаевны при ялтинском храме св. Иоанна Златоуста)

Мы обречены неумолимым движением времени памятью возвращаться к годам минувших исторических событий, катком прокатившимся по нашему прошлому. Эти события, навсегда изменившие образ нашего Отечества, ставшие благословением, проклятием или попущением Божиим для последующих поколений нашей страны. Гражданская война в России  - одно из них.

Гражданская война - это война между политическими силами внутри одного государства, которая охватывает значительную часть населения с обеих сторон. Как наиболее острая форма борьбы за власть, характерная в основном для переломных эпох в истории человечества, она влечет за собой переход господства из рук одного в руки другого класса или социально-политической группы.

Начало Гражданской войны в России следует датировать не 23 февраля 1918 года, когда было опубликовано большевистское воззвание «Социалистическое отечество в опасности», и не 25 мая, когда восстал Чехословацкий корпус в Сибири, а непосредственно 25 октября, когда произошел государственный переворот, и власть оказалась в руках Ленина и большевиков. «Пролетарская» революция и Гражданская война в России теснейшим образом связаны друг с другом. Ленин и другие теоретики большевизма прямо ставили знак равенства между ними, рассматривая революцию как «разрыв гражданского мира». Гражданская война рассматривалась ими как проявление «острой», «высшей» фазы современной классовой борьбы — борьбы буржуазии и международного пролетариата. Еще до прихода к власти, ещё со времён начала Первой мировой войны, Лениным и К° был вброшен призыв: «превратим войну империалистическую в войну гражданскую!». Лев Троцкий, тогда же, говорил: «Советская власть — это организованная гражданская война против помещиков, буржуазии и кулаков».

Руководство советского государства предприняло ряд политических шагов, которые часть исследователей относят к причинам Гражданской войны:

1. Национализация средств производства, банков и крупной промышленности и решение аграрного вопроса в соответствии с программой партии эсеров, вопреки интересам помещиков, что вызвало сопротивление ранее господствовавших классов, которые лишились собственности;

2. Разгон Учредительного собрания;

3. Выход из войны путём подписания разорительного и унизительного Брестского мира с Германией;

4. Деятельность большевистских продотрядов и комбедов в деревне, политика «военного коммунизма», которая привела к резкому обострению отношений между Советской властью и крестьянством.

Гражданская война в Крыму как в «хронике падающего истребителя»  вобрала в себя всю зыбкость бренного бытия, несостоятельность человеческих расчётов, изменчивость и непредсказуемость грядущих потрясений. Крымская эпопея этой войны, как капля воды, высветила и явила героизм и обреченность, самопожертвование и предательство, благородство и цинизм человеческого существа. Чего было больше?

АРМИЯ ПРЕДАТЕЛЕЙ И АРМИЯ МЯСНИКОВ

Большим заблуждением нашего времени может считаться тот стереотип восприятия, что руководители Белого движения - генералы, адмиралы и атаманы, стоявшие во главе его, пытались реставрировать монархию в России. К сожалению, при всём их благородном воспитании и принадлежности к ведущему сословию страны, это не так. Они были теми, кто предал царя-помазанника в феврале 1917 года, переступив через данную Государю воинскую присягу. Они всеми силами стремились удержать власть за той категорией людей, которые за неполные восемь месяцев, с февраля по октябрь 1917 года, стоя во главе страны, привели ее к окончательной экономической, политической и моральной разрухе. Этим и было обусловлено их грядущее поражение. Воспринимая Ленина и большевиков как «ядовитый нарост на теле революции» (Деникин), они, тем не менее, не представляли даже для себя самих, а тем более не могли донести до остальной России, что собой будет представлять Россия после победы над большевизмом. Внятной программы не было. Единственное, пожалуй, что было более или менее понятно, это то, что Россия, вероятно, превратится в послушного сателлита победивших в Первой мировой войне государств Антанты (сама Россия в это число не входила) и станет их сырьевой базой. Собственно, таковой она и стала через 75 лет, после окончательного провала «проекта Октября 1917» и падения коммунистической власти в 1991 году. То есть, так называемая «Перестройка» явилась актом возврата к «завоеваниям» февраля 1917 года.

Говоря о Белом терроре, как ответе враждующей стороны на Красный террор, нужно заметить следующее: никогда белогвардейцы не возводили террор в непременное условие развития межклассовых отношений, как это было задекларировано у большевиков. У Ленина же и большевиков это было своего рода главным догматом в теории построения «нового мира». Ссылаясь на К. Маркса и его труды, красная власть поощряла и инициировала уничтожение «бывших людей», используя самые низменные инстинкты народных масс. Белые, захватив какой-либо населенный пункт, обнаруживали трупы ни в чем не повинных людей. В «чрезвычайках» их скапливалось еще больше. Тогда белые вылавливали оставшихся красных и вешали их. Так они пытались бороться с красным террором, но это не помогало. Не помогало потому, что террор был частью коммунистической идеологии. Был и остался до настоящего времени во всех тех государствах, где у власти стоят коммунисты. (см.https://wyradhe.livejournal.com/109710.html )

В ПУТАХ «МАХРОВОГО» НАЦИОНАЛИЗМА

Империя оставила своим разрушителям страну в состоянии войны, но готовую к решающему натиску на неприятеля с верным расчётом на победу. Стратегическая и материально-техническая подготовка была достаточно высокой, а на фронтах сконцентрировалась почти 15-миллионная армия. Империя, также, оставила Временному правительству огромную территорию с разноплемённым населением, связанную универсальной идеей единства национальных элит и толерантности, способную к мульти-культурному развитию. Каждый этнос внутри императорской России ведомый титульным, государствообразующим русским этносом, развивался настолько, насколько ему было позволено в рамках легитимизма по отношению к самодержавному монарху. После отречения Государя этот принцип утратил свою силу, и начались межнациональные шатания периферии.

Центробежные силы в Крыму вынесли наверх пену местного сепаратизма, имеющего тайную оглядку на враждебную России Турцию. В марте 1917 года был создан Временный крымско-мусульманский Мусисполком во главе с муфтием Челеби Челебиевым, а в июле того же года образована политическая партия Мили Фирка («Национальная партия»), которая ставила своей целью создание Крымско-татарского государства под протекторатом Турции или Германии. Началось формирование собственных вооруженных сил – татарских эскадронов. Центрами этой силы стали Симферополь и Бахчисарай. Когда пало Временное правительство в Петрограде и к власти там пришли большевики, началось так называемое в большевицкой историографии «триумфальное шествие советской власти». Здесь, на периферии, оно не было таким уж триумфальным, за исключением Севастополя, где базировался распропагандированный революционерами Черноморский флот. 16 декабря 1917 года был образован Временный военно-революционный комитет (ВРК) в составе 18 большевиков и 2 левых эсеров во главе с «красным латышом» Юрием Петровичем Гавеном (Ян Эрнестович Дауман). Он взял курс на завоевание власти на всей территории Крыма. Татарские эскадронцы были разгромлены красными моряками, и 14 января в Крыму была установлена советская власть, которая запомнилась жителям всплеском массового террора.

«ЕРЕМЕЕВСКИЕ НОЧИ»

Флот с февраля по октябрь 1917 постепенно деградировал и, несмотря на попытки адмирала Колчака возглавить революционный процесс (за невозможностью его подавить), был полностью подчинён Советам солдатских и матросских депутатов. К этому моменту на иных кораблях сложились отношения, мало чем отличающиеся от отношений в преступных сообществах. В июне 1917 г. адмирал Колчак оставил пост командующего флотом, а матросы вышли из подчинения офицерам, разоружили их и предались беспробудному пьянству и погромам городских усадеб. После октябрьского переворота командующий флотом контр-адмирал Александр Васильевич Немитц издал приказ о поддержке власти Советов. А в декабре 1917 — феврале 1918 гг. на флоте прокатилась волна бессудных убийств офицеров — было убито до 1000 офицеров (в том числе отставных, проживавших в Крыму). Эти убийства называли «Ереемевские ночи», вероятно, своего рода аллюзия Варфоломеевских ночей Франции XVII века. Оставшиеся в живых офицеры были запуганы, или дезертировали.

28 октября 1917 г. газета "Революционный Севастополь" опубликовала по этому поводу эмоциональный, пугающий пророческой точностью материал:

"Во время вчерашней демонстрации, на митингах некоторые ораторы произносили речи о необходимости немедленно начать социальную революцию. Это было бы только смешно, если бы за этим не могли быть самые страшные последствия. Причины таких речей две. Одна: тот, кто говорит такую речь, не понимает, о чем говорит. Темный человек... Вторая причина: тот, кто призывает начать социальную революцию, понимает значение слов "социальная революция", но совершенно не знает России. Человек с Луны, или человек из кабинета, а не из гущи народной. Тот, кто знает наш народ, тот никогда не станет звать сейчас к социальной революции. Чем могут кончиться такие призывы? Известно, чем. И уже вчера, под влиянием этих речей, в некоторых слоях народа, в городе и на Корабельной слободке говорилось о том, что надо устроить "Варфоломеевскую ночь", резать буржуев и т.д. А если такие социальные реформаторы по собственному усмотрению начнут "резать", то вы можете себе вообразить, во что выльется наша российская социальная революция..."  (Алтабаева Е. Б. Смутное время: Севастополь в 1917-1920 годах. - Севастополь: "Телескоп", 2004. - с.86-87).

Нагнетанию классовой ненависти способствовали находившиеся в Севастополе кронштадтцы, упрекавшие черноморцев в недостаточной революционности и ставившие им в пример собственные "заслуги". (Задолго до Октябрьского переворота, в феврале-марте 1917 года, жертвами самосудов на Балтике стали 76 морских офицеров, в том числе командующий флотом вице-адмирал Адриан Иванович Непенин). По воспоминаниям очевидцев, "зверское избиение офицеров в Кронштадте сопровождалось тем, что людей обкладывали сеном и, облив керосином, сжигали; клали в гробы вместе с расстрелянными ранее людьми еще живого, убивали отцов на глазах у сыновей". (Гончаренко О.Г. Закат и гибель Белого флота. 1918-1924 годы. - М.: Вече, 2006. - с.77).

«12 декабря 1917 г. состоялись похороны 18 матросов ЧФ, убитых в сражении на Дону с войсками атамана Каледина. По возвращении матросов с кладбища, на одном из миноносцев, молоденький мичман критически отнесся к деятельности члена Совета рабочих депутатов некой Островской, давно призывавшей матросов к резне офицеров. Едва он сказал эти слова, как из стоявшей позади его группы матросов кто-то выстрелил в него в упор из револьвера, убив наповал. Бедного юношу должны были хоронить в день моего приезда, причем матросы отказали для «этой падали» в оркестре.

Было около десяти часов вечера. Морская, по которой недавно еще шли толпы, была совершенно пустынна — стрельба, видимо, шла на горе, на Чесменской и Соборной улицах, где жило много офицеров. В это время показался трамвай, также почти пустой. Я, решив проехать сколько возможно, вскочил в вагон, и он, видимо последний, быстро покатил меня к вокзалу. В открытом вагоне сидело несколько баб, два–три матроса и двое в солдатских шинелях.

— Что-то делается, ужасы какие, — сказала более пожилая баба, — грехи какие надумали матросики — офицеров убивать…

— Да, грехи, — резким голосом отозвалась помоложе, — всех их сволочей убивать надо с их девками и щенками. Мало они с нас крови выпили… Пора и простому народу попользоваться». (Кришевский Н. В Крыму // Красный террор глазами очевидцев. М.: Айрис-Пресс, 2009. - с.179) отсюда: https://www.e-reading.club/chapter.php/1008872/28/Volkov_-_Soprotivlenie_bolshevizmu_1917_-_1918_gg.html#n146 )

Вечером 15 декабря на эсминце "Гаджибей" команда арестовала 6 офицеров и решила поместить их в тюрьму. Но, так как там отказались принять арестованных "за отсутствием указаний", офицеров привели на Малахов курган и расстреляли. Этой же ночью арестовали и казнили десятки других офицеров. Среди убитых были начальник штаба Черноморского флота, контр-адмирал Митрофан Каськов; главный командир Севастопольского порта, начальник дивизии минных кораблей, вице-адмирал Павел Новицкий; председатель военно-морского суда, генерал-лейтенант Юлий Кетриц. Всего на Малаховом кургане 15-16 декабря 1917 г. было расстреляно 32 офицера.

Пытаясь обуздать разбушевавшийся поток ненависти, придать ему хотя бы какие-то рамки, 17 декабря 1917 г. Севастопольский комитет РСДРП (б) выпустил воззвание с явным оттенком ренегатства "Против самосудов!", в котором говорилось: "Гнев народный начинает выходить из своих берегов... партия большевиков решительно и резко осуждает самочинные расправы... Товарищи матросы! Вы знаете, что не у большевиков искать контрреволюционерам пощады и защиты. Но пусть их виновность будет доказана народным гласным судом... и тогда голос народа станет законом для всех". Тем не менее, в ночь с 19 на 20 декабря было убито еще 7 человек.

Стараниями эсеровско-большевистской верхушки, составлявшей Севастопольский Совет, террор, первоначально носивший неуправляемый "классово-стихийный" характер, стремительно начал приобретать все более организованные, "революционно целесообразные" формы. Второго января 1918 г. Объединенное заседание Севастопольского Совета, Центрофлота, Совета крестьянских депутатов, представителей городского самоуправления, главного заводского комитета порта, главного комиссара Черноморского флота, социалистических организаций и представителей всех судов и частей приняло решение о создании Военно-революционного штаба (ВРШ) для решительных действий против контрреволюции. "Севастополь не остановится ни перед какими средствами для того, чтобы довести дело революции до победного конца". (Борьба за Советскую власть в Крыму. - Сборник документов и материалов. - Симферополь, 1957. - т.1 - с.159).

Следом за Севастополем в начале января 1918 г. в кровавый омут погрузились и другие крымские города. Ссылаясь на материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России, генерал Антон Иванович Деникин свидетельствовал: "Описание падения крымских городов носит характер совершенно однообразный: "К городу подходили военные суда... пушки наводились на центральную часть города. Матросы сходили отрядами на берег; в большинстве случаев легко преодолевали сопротивление небольших частей войск, еще верных порядку и краевому правительству, а затем, пополнив свои кадры темными, преступными элементами из местных жителей, организовывали большевицкую власть".

Евпаторийский рейд стал местом массовых жестоких казней. За 3 дня -15,16 и 17 января 1918 г. большевиками было убито и утоплено не менее 300 человек. [Мельгунов С.П. Красный террор в России 1918-1923 г.г. М.: Айрис-Пресс, 2006. - с.143] Кровавые экзекуции производились матросами на гидрокрейсере "Румыния" и транспорте "Трувор". На "Румынии" казнили так: "лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и у кистей, помимо этого, связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались колосники".

21 февраля 1918 г. в связи с начавшимся германским наступлением советское правительство издало декрет "Социалистическое отечество в опасности!", один из пунктов которого прямо провозглашал:
"Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления".

Наряду с этим, в декрете содержался призыв: " Мобилизовать батальоны для рытья окопов под руководством военных специалистов. В эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся - расстреливать". [Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. - М.: Сов. Энциклопедия, 1987. - с.566].

Данный декрет был передан на места телеграммой, а 22 февраля 1918 г. опубликован в печати ("Правда", "Известия ЦИК").

В Крыму, где массовое истребление "врагов революции" активно проводилось, начиная с декабря 1917 г., распоряжение Совнаркома спровоцировало новую вспышку террора.

Особенно трагические события произошли в Севастополе. Около 21 часа 21 февраля 1918 г. на линкоре "Борец за свободу" состоялось собрание судовых комитетов, которое решило "заставить буржуазию опустить голову". Намечен был ряд действий, "вплоть до поголовного истребления буржуазии". [Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. - 2-е изд., испр. и доп. - Симферополь: АнтиквА, 2008. - с.287]

Помощник комиссара Севастопольской уголовной милиции Петр Козынец сообщал: "24 февраля 1918 г. я был дома. В гостях у меня сидел мой сосед по комнате, раненый офицер 12-го отдельного тяжелого дивизиона Николай Алексеевич Шапкин. Неожиданно в комнату вошли 4 матроса с линейного корабля "Свободная Россия" и "Воля" и потребовали у капитана Шапкина оружие. Но такового не оказалось и, после безрезультатного обыска, матросы забрали часть документов, арестовали Шапкина и увезли его якобы в Морское собрание... О судьбе капитана Шапкина мне и хозяйке дома до сих пор ничего не известно; ходят слухи, что он был расстрелян в туже ночь...". Козынец помочь соседу не смог, не смотря на то, что он был официальным лицом. Матросы никого и ничего не признавали.

В этот же день они отобрали оружие у помощников комиссара Уголовной милиции Пильке и Заксаганского, у агентов Ленера и Кожина.

В два часа ночи в городскую тюрьму пришли матросы и увели на расстрел группу арестованных; среди них - муфтий Челебиев, контрадмирал Львов, капитан I ранга в отставке Карказ, бывший городовой Синица и др. В четыре часа утра новая группа матросов увела на расстрел офицеров Шперлинга, Яновского, Прокофьева, Захтина, Антонова, Целицо, Гаврилова, Кальбуса, купцов Шульмана и Шварцмана, инженера Шостака, матроса Блюмберга и других. (Последним двум удалось бежать). Арестованных зверски избивали и расстреляли во дворе тюрьмы. Эту ночь не смог пережить 61-летний смотритель тюрьмы И.Г.Дудников, умерший от паралича сердца.

(отсюда: http://sevdig.sevastopol.ws/stat/noch.html)

В ту ночь офицеров убивали по всему городу. Вот как погибли друзья Н. Кришевского: Полковник Я.И.Быкадоров. При обыске нашли миниатюру Государя, работы его жены. Убили на месте.

Полковник В.А. Эртель. Командовал конным полком на Кавказе, приехал на несколько дней в отпуск к семье. Как ни убеждал моряков, что не принадлежит к Севастопольскому гарнизону, все было напрасно. Видя, что смерть неизбежна, попросил завязать глаза.

-"Вот мы тебе их завяжем!.. - сказал один из матросов и штыком выколол несчастному Эртелю глаза... Его убили, и труп три дня валялся на улице, и его не выдавали жене. А Эртель был дивный человек, которого все любили, а солдаты - боготворили..."

О том, что с этими несчастными сталось в дальнейшем, поведал в своем выступлении на 2-м Общечерноморском съезде матрос Беляев (судя по всему, противник кровопролития):
"Когда все люди были собраны в одной комнате, я посмотрел на них: там были и офицеры, и священники, и так, просто разные, кто попало. Там были совсем старые, больные старики. Половина матросов требовала уничтожить их. Была избрана комиссия, куда попал и я. Я старался, чтобы люди шли через эту комнату. Людей было много, были и доктора, была уже полная зала. <...>Никто не знал арестованных, ни того, за что их арестовали. Больше стоять было негде. Пришла шайка матросов и требовала отдачи. Я уговаривал, что офицеры на выборных началах, доктора и старики. Ничего не слушали. Согласились вывести из зала. А около 12 часов ночи звонит телефон из городской больницы, меня спрашивают, что делать с 40 трупами, что около больницы. И тогда я узнал, что всех поубивали. Я слыхал, что в Стрелецкой бухте на пристани много убитых. Я обратился снова в Совет.<...> Но все меры были бессильны, матросы разбились на отдельные кучки и убивали всех". [Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. - с.289]

Два года спустя, 8 (21) февраля 1920 г. газета "Крымский вестник" писала: "История Севастополя знает много кровавых событий, но и среди них февральские ночи займут первое место по той бессмысленной кровожадности, которая их сопровождала...

Нужно только вспомнить лужи крови на улицах, изуродованные трупы, подвозимые на автомобилях к баржам для погребения, бледных женщин с печатью смертельного отчаяния, мечущихся по улицам... Ведь все это было так недавно, всего два года тому назад.

Мало в Севастополе семей, так или иначе, не затронутых февральскими убийствами. Много погибло тогда людей, которые еще долгие годы могли бы приносить пользу родине.

Убийство - всегда преступление. Но эти убийства были дважды преступны, т. к. была пролита кровь ни в чем не повинных, беззащитных людей...

Кто убивал - мы не знаем. Слишком сумбурно и волнующе было то время, чтобы беспристрастное расследование могло найти виновников преступлений, совершенных в те ночи. Мы их не знаем: убивала озверелая толпа, в которой не было ничего человеческого. Убивала для того... чтобы убивать.

Два года прошло с тех пор... Образы погибших живут в наших сердцах, и мы никогда не забудем тех, кто пал жертвою безумия и ужаса наших дней..." [Февральская годовщина // Крымский вестник - 1920. - 8/21/ февраля. Цит. по: Зарубин А.Г. Указ. соч. - с.59]

В Ялте 19 января 1918 года военные корабли «Керчь» и «Гаджибей» пришедшие из Севастополя, с рейда без предупреждения обстреляли на Набережной крестный ход, который традиционно проводился в этот день праздника Крещения Господня. Затем началась планомерная бомбёжка города с непременными жертвами и разрушениями. Ялта переходила из рук в руки. Днём ее занимали красные, а ночью их вытесняли эскадронцы и офицеры. Наконец, город был взят штурмом красных матросов с моря и обложен 20-ти миллионной контрибуцией, стали захватывать заложников с последующими расстрелами их на молу, начался погром обывателей. Вот как вспоминает эти дни чудом выживший тогда князь Георгий Львович Дондуков-Изъединов:

«Нас привезли бешеным ходом прямо на мол Ялты и остановили машину напротив дома Русского Общества Пароходства и Торговли, так называемый «РОПИТ», в начале мола. Мы остались сидеть в машине, которую окружила толпа вооруженных большевиков со зверскими лицами. Стало совсем темно, и только у мола стоял очень большой пароход с большим красным крестом из электрических ламп, который нас освещал. Так мы сидели довольно долго. Отец молчал, я тоже. Вдруг меня поразила странная мысль, и я спросил отца: «Как ты думаешь, нас расстреляют?». «Думаю, что да», — просто и спокойно ответил он. Что-то сжалось внутри, но страха еще не было, скорее какое-то удивление или недоумение. За что? Ведь мы никому и никогда сознательно зла не причиняли, а потом умирать как-то глупо, когда молод и впереди еще вся жизнь!!! Я понимаю, умирать от болезни, в бою за Родину, положить жизнь за други своя. Но так, без причины... Все это проносилось в голове при взгляде на освещенный красный крест! Нас отвели под арку в той же комнате. Тут сидело еще несколько человек. Какая-то женщина сразу же накинулась на нас: «Ах, бедные, бедные, я ведь все слышала, вас утром расстреляют... это ужасно, ужасно. Вот у меня есть яд, — обратилась она к отцу, — возьмите его и примите, вы умрете сразу без страданий! А то ведь знаете, накануне 79 человек офицеров расстреляли и многих живьем с грузом в море кинули». Мы все сидели с отцом и ждали, ждали смерти. Сквозь стеклянные двери видно было, как толпа солдат и матросов стала собираться в соседней комнате. Начался крик, шум, брань, какие-то споры. Вдруг появилась фигура Слуцкого. Бледный, с всклокоченной головой, он встал спиной к нам, защищая дверь, и даже вытянул руки, закрывая ее. Раздался его громкий голос: «Товарищи! Я не позволю самосуда! Вы убьете раньше меня и перейдете через мой труп!» Из толпы вытягиваются руки с наганами, направленными на нас. «Пустите! Мы и так забьем!..»… Был день, была ночь, нас кормили консервами и давали большое количество папирос. Одни говорили, что выведут скоро на расстрел…. Скоро появилась фигура бледного Слуцкого. Среди общего гула кто-то кричал и размахивал руками. Что — мы не понимали. «Начинается, — опять подумал я, — на этот раз забьют!» И вдруг стеклянная дверь отворилась, появился Слуцкий и громко, с каким-то отчаянием в голосе выкрикнул, махнув рукой: «Ведите!» Нас сразу же окружили вооруженные солдаты и вывели. И вот началось шествие, шествие на смерть по длинному молу. Шел отец, спокойно и бодро, рядом, с правой стороны, шел я … Нас вывели всех троих и поставили рядом к стенке мола. Перед нами ясно вырисовывались горы, Ай-Петри, Ялтинский залив. Солдаты с винтовками у ноги стали напротив. Сейчас, сейчас конец всем мучениям, и мы увидим все: горы, мол, город, солдат. И все, все увидим сверху. Увидим, ГОСПОДИ, СЛАВУ ТВОЮ!» (Крымский Альбом 2000 год. Князь Георгий Дондуков-Изыдинов. Расстрел. «Ялтинский мол глазами очевидца» (публ. А. Галиченко стр. 108-109).

После этих событий, 10 марта 1918 года на 1-ом Учредительном съезде рабочих, солдатских, крестьянских, поселянских и батрацких депутатов провозглашена Республика Таврида. Осуществлялась политика военного коммунизма. Активно вывозилось продовольствие из Крыма в центральную Россию (более 5 млн. пудов), национализировались средства производства. Репрессиям подверглось и крымско-татарское население. В одном Гурзуфе было убито более 60 человек, преимущественно немощных стариков. При этом трупы казненных палачи запрещали хоронить под угрозой расстрела.

Кровавая вакханалия прекратилась лишь после занятия полуострова германскими войсками.

ПОД НЕМЕЦКИМ САПОГОМ

Большевиков сменили германские оккупационные силы под командованием генерала Коша (три пехотные дивизии и конная бригада): к 1 мая 1918 г. Крым был оккупирован кайзеровскими войсками. Немцев привлекало уникальное геополитическое положение полуострова — своеобразного моста между Европой и Азией. Устроить «новый германский порядок» на полуострове в полной мере не удалось. При поддержке германского руководства пост премьер-министра Крымского Краевого правительства получил генерал-лейтенант Матвей (Мамед) Александрович Сулькевич, приступивший 5-6 июня 1918 г. к формированию своего кабинета. Не желая вмешиваться в тонкости запутанной политической жизни, немцы умело сталкивали лбами интересы украинского и крымско-татарского национализма, не отдавая предпочтение ни одному из игроков, но успешно проводя известную политику под девизом «разделяй и властвуй». Оккупанты рассматривали занятую ими территорию, как еще одну возможность материального обогащения. Германское оккупационное командование систематически вывозило из Крыма всё, что могло представлять ценность, от драгоценностей до черного лома и мебели. Так, из Севастополя немцы вывезли запасы на сумму 2 миллиарда 550 миллионов рублей. Из Севастопольского порта вывозились разнообразное ценное имущество. Ключи от магазинов, складов и мастерских порта хранились у немецких офицеров, забиравших из них материалы и инвентарь без всяких документов, «причем забор их носит характер, если можно так выразится, чисто стихийный, не оправдываемый надобностью…» — можно прочитать в докладной записке на имя Командующего Севастопольским портом. Немцы и австрийцы грабили все, что только можно, официально именуя это «военной добычей».

Наиболее драматические события развернулись вокруг Черноморского флота в начале лета 1918 года. Марионеточное правительство большевиков, после подписания «похабного» Брестского мира с Германией 3 марта, вело усиленную тайную агитацию на территории Германии с целью раздуть пожар мировой революции. Одновременно, как сила, ставшая во главе России на немецкие деньги, сдавала немцам одну позицию за другой.

Крым был включён в сферу интересов Германии по секретному соглашению с Австро-Венгрией, подписанному 29 марта 1918 года в Бадене. Воспользовавшись как предлогом для вторжения в Крым тем, что сухопутные отряды, состоящие из матросов Черноморского флота, вступили в бои с продвигающимися по Украине германо-австрийскими войсками, немцы потребовали передать Германии вместе с Крымом и Черноморский флот. По приказу Ленина, спасаясь от плена, флот ушел 29 апреля 1918 года в Новороссийск. Угрожая дальнейшими территориальными захватами, германское правительство потребовало немедленно вернуть флот в Севастополь. И тогда Ленин официально распорядился вернуть флот и, одновременно, послал секретную шифрованную телеграмму с приказом о затоплении кораблей в Новороссийске. Старший офицер, исполнявший обязанности командующего Черноморским флотом, после продолжительного раздумья и обсуждения с корабельными комитетами, приказал всем кораблям идти в Севастополь. Экипажи 17 кораблей отказались делать это и затопили их 18 июня в Цемесской бухте.

10 ноября 1918 г. в Германии вспыхнула, долгожданная большевиками, революция и кайзер Вильгельм отрёкся от власти. После ухода из Крыма немецких оккупационных войск, марионеточное правительство Матвея Сулькевича 15 ноября 1918 года передало власть второму Крымскому краевому правительству во главе с Соломоном Крымом, который был избран совещанием земских и городских гласных премьер-министром (министром-председателем, председателем Совета министров) и министром земледелия Крымского краевого правительства.

Генералу Сулькевичу еще предстояло продолжить, как сказал о нем Главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. И. Деникин, свою «русофобскую деятельность» на посту военного министра Азербайджанской Демократической Республики. В 1920 году Сулькевич был расстрелян большевиками в Бакинской тюрьме.

А Второе Крымское краевое правительство Соломона Крыма состояло из представителей той же либеральной интеллигенции, что когда-то наполняло Государственную Думу и земские управы на местах. Это были представители партий трудовиков, кадетов и социалистов. Они сами расценивали себя и свою деятельность в Крыму, как некий образец будущей общероссийской власти. Поднаторев в парламентских баталиях между думскими фракциями в предреволюционные годы и имея большой опыт демократической словесной перепалки, они оказались абсолютно бессильны в период военной диктатуры.

Продолжение следует.

Назад к списку