(2011 год) Мученики Ялты - литературные герои И.С. Шмелева (протоиерей Владислав Шмидт, сентябрь 2011)
Жизнь человеческого сообщества, описание которой является предметом исторического изучения, при ближайшем же рассмотрении наполнена враждой, ненавистью и смертью. Как мало в ней страниц говорящих о таких периодах, когда люди объединялись, или просто жили, радуясь простым житейским заботам, и парили по жизни как птица на крыльях. Таких периодов просто нет. Вся человеческая история пропитана кровью.
Жизнь отдельного человека – это всегда тайна. Свобода и индивидуальность человеческой природы подразумевает её богосотворённость, её сокрытость от постороннего взора. Как Бог – величайшая тайна для познающего разума, так и душа человека – тайна, познать которую до конца может только Бог. И только Бог может постигнуть и простить проступки и грехи отдельно прожитых человеческих жизней и сделать так, что всё самое плохое забудется и «быльём порастет», а запомниться только доброе и святое.
И пусть жизнь человеческого сообщества в целом включает в себя описание жизней отдельных его представителей, мы намного больше увидим света оставленных последними на примере отдельно взятой жизни, чем на общем плане исторического полотна различим их несмелое сияние.
Великий гуманист и великий христианин Иван Сергеевич Шмелёв пережил личную трагедию – потерю единственного сына - 3 марта 1921 года большевики расстреляли в Феодосии Сергея Шмелёва, 24-летнего офицера-артеллериста. Это произошло в тот момент, когда его ищущая душа писателя стремилась разглядеть в надвигающейся социальной буре революций тот очистительный, поистине народный порыв, который принесёт всем людям справедливость, истинную свободу и счастье. Разрушения, муки и смерть несла в себе революция. Литературное произведение о днях, прожитых в Крыму, после занятия его красными частями в ноябре 1920 года принято называть эпопеей. «Солнце мёртвых» назвал его автор, наверное для того, чтобы подчеркнуть что даже солнце – источник жизненных сил, олицетворение жизни и радости, в опустошенной горем душе не вызовет ликования.
По подсчетам историка В.М. Брошевана, на момент прорыва красных войск в Крым, количество военнослужащих армии Врангеля составляло около 200 тысяч человек. На 11.126 судах было вывезено в Константинополь 145.693 человека. Военных из них было - до 70 тысяч. В плен красными было взято 54.696 врангелевцев. Сколько из них добровольно осталось в Крыму? Да, практически все. Подавляющее большинство желающих покинуть Крым,- его покинули.
Было объявлено, что белые офицеры, которые добровольно явятся с повинной, будут отпущены безо всяких дальнейших преследований. Десятки тысяч военных поверили большевикам. Среди них подпоручик Сергей Иванович Шмелёв. Но это обещание оказалось ложью — все они были казнены практически без суда и следствия — приговоры выносили сотнями в день. Под огромным списком фамилий просто ставилась резолюция — «расстрелять». В Ялте, Феодосии и Симферополе репрессии приняли огромный размах. «Врагов революции» не только расстреливали, но и сбрасывали живыми в море.
«Солнце мертвых», после написания было переведено (почти сразу) на пять иностранных языков. За границей его читали и те, кто чудом избежал расстрела. Много лет спустя эту книгу раскрыл человек, который потерял в Крыму в Ялте близких родных людей: своих дедушку и бабушку, а также прадедушку и прабабушку. О последних в «Солнце мёртвых» писал Иван Сергеевич Шмелёв: « … Убили в Ялте древнюю старуху? Убили. Идти не могла – прикладами толкали - пойдёшь! Руки дрожали, а толкали: приказано! От самого Бэла-Куна свобода убивать вышла! Идти не можешь?! На дроги положили, днём, на глазах, повезли к оврагу. И глубокого старика убили, но тот шёл гордо. А за что старуху? А портрет покойного мужа на столике держала – генерала, что русскую крепость защищал от немцев. За то самое и убили» ( глава «Круг адский»).
А ещё он читал и знал практически наизусть письмо написанное Иваном Шмелёвым и отправленное в адрес Лозаннского суда.
Когда в 1923 году в Лозанне русским офицером Морисом Конради был убит торговый представитель РСФСР в Италии В. Воровский, Шмелев обратился с письмом к адвокату Оберу. В этом письме он по пунктам перечислил совершенные большевиками преступления против человечности.
1. «Мой сын, артиллерийский офицер 25 лет, Сергей Шмелев - участник Великой войны, затем - офицер Добровольческой армии Деникина в Туркестане. После, больной туберкулезом, служил в армии Врангеля, в Крыму, в городе Алуште, при управлении коменданта, не принимая участия в боях. При отступлении добровольцем остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезен в Феодосию «для некоторых формальностей», как на мои просьбы и протесты ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли. Я тогда этого не знал.
2. - Во многих городах Крыма были расстреляны без суда все служившие в милиции Крыма и все бывшие полицейские чины прежних правительств, тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике.
3. - Все солдаты Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму, были брошены в подвалы. Я видел в городе Алуште, как большевики гнали их зимой за горы, раздев до подштанников, босых и голодных. Народ, глядя на это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные одеяла, что подавали добрые люди. Многих из них убили, прочих послали в шахты.
4. - Всех, кто прибыл в Крым после октября 1917 года без разрешения властей, арестовывали. Многих расстреляли. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет, лично мне известных,- за то, что они приехали в Крым из Москвы,- бежали.
5. - В Ялте расстреляли в декабре 1920 года престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти - ее толкали прикладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех.
6. - В городе Алуште арестовали молодого писателя Бориса Шишкина и его брата Дмитрия, лично мне известных. Первый служил писарем при коменданте города. Их обвинили в разбое, без всякого основания, и, несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли в г.Ялта без суда. Это происходило в ноябре 1921 года.
7. - Расстреляли в декабре 1920 года в Симферополе семерых морских офицеров, не уехавших в Европу и потом явившихся на регистрацию. Их арестовали в Алуште.
8. - Всех бывших офицеров, как принимавших участие, так и не участвовавших в гражданской войне, явившихся на регистрацию по требованию властей, арестовали и расстреляли; среди них инвалидов Великой войны и глубоких стариков.
9. - Двенадцать офицеров русской армии, вернувшихся на барках из Болгарии в январе-феврале 1922 года и открыто заявивших, что приехали добровольно с тоски по родным в России,- расстреляли в Ялте в январе-феврале 1922 года.
10. - По словам доктора, заключенного с моим сыном в Феодосии в подвале ЧеКа и потом выпущенного, служившего у большевиков и бежавшего от них за границу, за время 2-3 месяцев террора, конец 1920 года и начало 1921 года, в городах Крыма: Севастополе, Ялте, Феодосии, Алупке, Алуште, Судаке, Старом Крыму и прочих местах - было убито без суда и следствия до ста двадцати тысяч человек - мужчин, женщин, от стариков до детей. Сведения эти были собраны по материалам бывших врачей Крыма. По его словам, официальные данные указывают цифру в 58 тысяч. Но нужно считать в два раза больше. По Феодосии официальные данные дают 7-8 тысяч расстрелянных, по данным врачей - свыше 13 тысяч.
11. - Террор проводили в Крыму - председатель Крымского военно-революционного комитета - венгерский коммунист Бела Кун. В Феодосии - начальник Особого отдела 3-й стрелковой дивизии 4-й армии Зотов и его помощник - Островский, известный на юге своей необычайной жестокостью. Он же расстрелял и моего сына.
Свидетельствую, что в редкой русской семье в Крыму не было одного или нескольких расстрелянных. Было много расстреляно татар. Одного учителя-татарина, бывшего офицера, забили насмерть шомполами и отдали его тело татарам.
... Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 года. Если бы случайное чудо и властная Международная комиссия могла получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиений, когда- либо бывших на земле».
Перечитывая эти и другие свидетельства, наш герой твердил себе и про себя, что никогда его нога не ступит на землю обагрённую кровью близких людей. Имя его – Сергей Николаевич Мальцов.
Ненастным мартовским вечером 2004 года в моей ялтинской квартире раздался телефонный звонок. Звонил Сергей Мальцов. Негромкий мужской голос с приятным акцентом спросил, возможно ли поговорить с отцом Владиславом? Так было положено начало восстановлению исторической справедливости – устройство мемориала на месте невинноубиенных в ходе массовых репрессий в Крыму жителей Ялты. Необходимо сказать, что ещё в 1997 году, после дня Святой Пасхи, духовенство и прихожане собора св. Александра Невского установили в лесном массиве, который нынче носит название Багреевки, а до 1920 года действительно принадлежал присяжному поверенному Алексею Федоровичу Фролову-Багрееву, большой деревянный крест и отслужили первую заупокойную литию.
Обнаружение и идентификация места расстрела имели свою историю. Еще в те страшные месяцы террора в Ялте местные жители знали о том, что в лесу над Ливадией, в урочище Караголь ночами расстреливают людей. Знали, что всех задержанных помещали в подвальное помещение одного из домов по улице Виноградной (нынешняя улица Чехова), и когда их набиралось значительное количество, ночью гнали в горы на расстрел. Одна из семейный историй рассказанная жительницей Ялты Ниной Константиновной Запаращук-Рыбаковской была главной ниточкой, которая привела нас к Багреевке. Она повествует о том, что однажды поздним вечером ноября 1920 года в родной ялтинский дом из германского плена возвратился штабс-капинан Александр Павлович Дзеульский (родной дядя рассказчицы). Он пришел с двумя своими товарищами, имена которых неизвестны. В Ялте шла охота на белогвардейцев, аристократов, на лиц, служивших при прежней власти. Говорят, что даже отсутствие мозолей на руках могло быть поводом для вынесения смертного приговора. Потому было решено отправить прибывших на дачу хорошего знакомого семьи Дзеульских – Фролова-Багреева. Домашний кучер отвёз воинов, а на следующее утро мать и тётя Дзеульские отправились навестить имение Багреевых, чтобы оставить необходимое количество вещей и еды. Подъезжая к парку, который окружал дом они к ужасу своему увидели всех троих офицеров, раздетых до нижнего белья стоящих на краю водосборного бассейна - каптажа. Раздались выстрелы. Старуха закричала и упала в обморок. Её дочь слышала крики: «Добейте», «Добейте». Добивали штыками. С того времени каждую «маёвку» (традиционный советский выезд на природу приуроченный к первому мая) семья Дзеульских проводила поблизости к Багреевке, молитвенно поминая своих родных и знакомых. Несколько других не менее важных свидетельств собраны позднее в книге Анны Абрамовны Галиченко «Под сенью Ай-Петри» и опубликованы в 2006 году.
Пробный зондаж и раскоп бассейна, произведённый весной 1997 года поисковой группой «Юг» под руководством Василия Рыбки, только подтвердил очевидные факты. На глубине менее метра обнаружились человеческие останки.
Страшная судьба части большой семьи Мальцовых-Барятинских тоже связана с Багреевкой.
Мальцовы – одна из древнейших русских купеческих династий, представителям которой за заслуги перед Отечеством, подобно семьям Строгановых и Демидовых, было пожаловано дворянское звание. Промышленный округ, который основали Мальцевы, включал в себя две тысячи квадратных верст (смежные уезды Орловской, Калужской и Смоленской губ). В лучшие времена здесь проживало и трудилось на многочисленных заводах более ста тысяч человек. Известным его представителем Иваном Акимовичем Мальцовым в 1788 году были куплены при сел. Радице (деревня в Дятьковском районе Брянской губернии), стеклянный и хрустальный заводы, а в 1790 г. хрустальный завод перенесен в с. Дятьково. В 1830-х владение перешло к сыну Ивана Акимовича - Сергею (1810-93), который превратил заводской округ в центр машиностроения. Здесь были изготовлены первые в России рельсы, паровозы, пароходы, винтовые двигатели и пр. В 1875 Мальцов организовал акционерное общество, включившее около 30 предприятий (чугуно- и сталелитейные, стекольные, фаянсовые, механические) и ряд вспомогательных производств (лесопильное, кирпичное, полотняное, бумажное). В период наивысшего расцвета Мальцовского промышленного района расценки заработной платы рабочих были доведены до возможного максимума и далеко превосходили среднюю норму потребностей рабочей семьи. Обыкновенный рабочий день составлял 10-12 часов по сравнению с 14-16 на других предприятиях России. Для самых трудных работ был установлен 8-часовой день, еще на 20-30 лет ранее, чем вопрос об этом был поставлен в Западной Европе. Мальцов строит своим рабочим небольшие каменные домики городского типа на 3-4 комнаты, с приусадебными участками; даром отводит выгон для домашней скотины и отпускает топливо. Везде в городских центрах открываются благоустроенные школы на несколько сотен учеников. В Людинове основано техническое училище, признанное местным университетом. Благодаря школам рабочее население было поголовно грамотно. Развивается целая система общественного призрения, строятся церкви, организуются большие хоры певчих из среды мастеров. Наравне с государственными деньгами в ходу собственная региональная валюта. "Восьмым чудом света" называли современники убранство церквей в Дядькове и Людинове. Они были украшены хрусталем с подложенной под него фольгой. Из хрусталя были выполнены иконостас и престол. Очевидцы свидетельствуют, что за 50 лет, даже и во время крепостного права никто из мальцовских рабочих не испытывал телесного наказания, никто не был лишен работы за уклонения и проступки.
Переехав в Симеиз на постоянное место жительство С.И.Мальцов жил летом в уютном домике на мысе Ай-Панда, а зимой в доме А.С.Потоцкой. Позднее им был построен знаменитый «Хрустальный дворец» - дом сооружённый по собственному проекту из дерева и стекла с опоясывающими стеклянными галереями для проживания семьи и сдачи помещений в наём. Он строил на своей земле домики для дачников. Под дачи ни одной десятины земли не продал, и когда его не стало (21 декабря 1893 г.), то детям досталось по наследству в Симеизе имение площадью 567 дес. 600 кв. сажен. Прах Сергея Ивановича был перевезен в Людиново, где при большом стечении народа он был похоронен.
Иван Сергеевич МальцовВ конце ХIХ века Симеиз был унаследован сыновьями Сергея Ивановича - Иваном Сергеевичем (генерал-майором в отставке) и Николаем Сергеевичем (шталмейстером Императорского двора), которые решили преобразовать его в дачный посёлок или, как говорили тогда, модный «город-сад». Был спроектирован генеральный план с разметкой дачных участков, братья провели ландшафтные и геологические исследования, приняли решение об устройстве водопровода, канализации, путей сообщения, улиц. От продажи участков владельцы Симеиза получили такую большую прибыль, что посчитали возможным передать поселку парк. В 1910г. разработан проект "Устава общества благоустройства Нового Симеиза..." который, предусматривал многообразные обязанности дачевладельцев. Интересно отметить, что наряду с хозяйственными обязанностями перечислены и другие - охрана порядка, украшение местности устройством бульваров, аллей, садов, проведение литературных, музыкальных, танцевальных вечеров, детских игр. Застройка велась по индивидуальным проектам, большинство из которых разработал, архитектор Н.П.Краснов. Николай Иванович выбрал для проживания верхнюю часть посёлка и вершину горы Кошка, где им была устроена и оснащена знаменитая Симеизская обсерватория. Сергей Иванович активно развивал курортный городок и занимался виноградарством, которое приносило немалый доход.
Бездетный Николай Иванович много ездил за границу и был увлечён астрономией. В 1920 году он успел уехать из Крыма и мирно почил в Ментоне (город в 30 км от Ниццы) в возрасте 90 лет.
По свидетельству живущих сейчас на западе членов семьи Мальцовых, Сергей Иванович также выезжал из Крыма во время так называемых «первых советов» в 1918 году, но вскоре вернулся, полагая, что Крым при Врангеле станет неприступной крепостью прежней России. Время показало иначе.
В 2005 году увидела свет монография «Последняя обитель. Крым 1920-21 годы». Автор: Абраменко Леонид Михайлович, прокурор в Киевской области, допущенный в своё время, готовить материалы по реабилитации жертв советских репрессий. В поле его зрения в Киевском архиве СБУ попали папки имеющие отношение к событиям в Крыму в 1920-21 годах, участниками и жертвами которых стали люди, о которых говорилось выше. В упомянутых папках хранились тоненькие анкетки на 204 человека, приговорённых к расстрелу в Ялте 21 декабря 1920 года. Судьба каждого из осуждённых решалась «тройкой» уполномоченных чекистов и неизменно оканчивалась широким росчерком поперёк страницы: « Расстрелять» и подписью: «Удрис».
Надежда Александровна БарятинскаяКнягиню Надежду Александровну Барятинскую (урождённую Стенбок-Фермор), 73-х летнюю вдову генерал-адъютанта Императора Александра III, арестовали в её имении Сельбеляр, что на Аутской улице (ныне ул. Кирова). Наследие Надежды Александровны огромно. Благодаря ей, много сделавшей для культурной истории Крыма, занимавшейся благотворительностью и коллекционированием предметов искусства, сохранены шедевры которые и поныне украшают залы дворцов и художественных музеев Ялты, Симферополя, Севастополя. Она полагала спокойно дожить до смерти, занимая хотя бы часть своего дома. Никакие уговоры близких людей не смогли поколебать ее решимости остаться. С ней осталась её младшая дочь Ирина, носящая под сердцем ребёнка. А с Ириной решился остаться её супруг, сын генерал-майора Ивана Сергеевича Мальцова – капитан-лейтенант императорского флота Сергей и ещё трое детей Николай, Мария и Надежда. Когда забирали взрослых, детей прятала и спасала в других комнатах дома няня, Мария Григорьевна Шуйская (или как её называли дети «няня Финн»). Ночью, под покровом темноты и при свете луны дети в сопровождении няни пешком пробрались в Симеиз, а оттуда на баркасе были вывезены в Болгарию. Одна из девочек, Надежда жива до сих пор и проживает в Брюсселе в весьма преклонном возрасте. Семейное предание говорит о том, что взятая под арест княгиня Надежда Александровна, не имея возможности идти, была привязана инвалидным креслом, в котором она находилась, к автомобилю и так доставлена к месту расстрела.
По моей просьбе графиня Майя Николаевна Апраксина записала и переслала мне часть воспоминаний Надежды Сергеевны Терлинден (урождённой Мальцовой). Вот они…..
«Бабушка, Надежда Александровна Барятинская, жила в Петербурге, но в 1918-м году переехала в Крым, от революции и беспорядков. В Ялте у нее было имение «Сельбиляр». За ней приехали все ее дети и внуки, Барятинские, Щербатовы, Апраксины и мы – Мальцовы. Все поместились в ее большом доме или на окружающих дачах.
Наш дедушка, генерал Иван Сергеевич Мальцов, тоже приехал. Он жил в своем имении в Симеизе, где поместились и мои родители с нами, тремя детьми, и нашей любимой няней. Мы там оставались пока дом дедушки не был реквизирован военным правительством, а тогда переехали в Ялту к бабушке Барятинской. В 1919 году, красные подходили к Крыму. Бабушка, по приказанию Императрицы Марии Федоровны, должна была эвакуироваться с нею на Мальту. Мы поехали тоже, а Щербатовы и Апраксины отплыли в Новороссийск. Императрица скоро уехала в Данию, через Англию, а мы с Бабушкой, при первой же возможности вернулись в Крым, где уже были Щербатовы и Апраксины.
Жизнь текла более или менее нормально. Все надеялись на благополучный конец гражданской войны. Дети школьного возраста ходили в гимназию. Тетя Елизавета Апраксина занималась Красным Крестом. Надежда, старшая дочь тети Ани и дяди Павла Щербатовых, была ответственна за раненных, привозимых с фронта. Сестра ее Елена писала очень интересный дневник о событьях. Новости мало доходили. Ничего точного никто не знал. Даже когда пришло страшное известие о расстреле Царской Семьи, этому просто не верили.
В конце ноября 1920 года, красные опять брали Крым, и генерал Врангель дал приказание об общей эвакуации. Корабли, английские главным образом, стояли перед портом. Щербатовы и Апраксины решили ехать. В последнюю минуту бабушка сказала: «Если кто-нибудь со мной останется, я не поеду». У нее был инфаркт и она страдала от ревматизмов. Моя мать решила остаться с ней, не смотря на уговоры отца и всей семьи. А как можно было оставить одну старую и больную бабушку?
После эвакуации мы остались все в «Сельбиляре». Дедушка Мальцов присоединился к нам. Через три недели их арестовали и увели: бабушку, дедушку, папа и мама. Остальное: все знают эту трагедию.
С 1920-го до 1922-го года мы, дети Мальцовы, остались одни с няней: моя 17-летняя сестра Мариичка, мой 12-летний брат Николка и я. Мне было шесть лет. Няня нас прятала и кормила, неизвестно чем, в эту ужасную голодовку 1920-го до 1922-го годов. Она нас спасла.
В 1922-ом году, она решила бежать в Болгарию, где жили тогда Щербатовы. Николку она отправила в Одессу. Там была организация для отправки людей за границу. Хотя Николке тогда было всего 12 лет, он все же добрался до Одессы один, и там его приютила знакомая.
Для нас няня нашла перевозчика через Черное Море до Варны, в Болгарии. В Варну за нами приехал дядя Павел Щербатов, очаровательный и шутливый как всегда. Наш перевозчик, привезя нас в Болгарию, отправился обратно за Николкой в Одессу. Приехавши в Николкой, он еще раз вернулся, но большевики его поймали и расстреляли. Няня мне говорила, что она за его каждый день молилась. Нас он спас.
Щербатовы нас приняли с такой любовью и лаской! Они нам дали все, в чем мы нуждались после ялтинского кошмара.»
17 декабря 1920 в ялтинский «особый морской отдел» поступило заявление за подписью некоего Александра Григорова. В нём говорилось: «Согласно моего заявления были арестованы княгиня Н.А.Барятинская, генерал в отставке Мальцов и сын его капитан гвардии Мальцов. Зная, что эти люди цензовики, собравшиеся выехать за границу, но почему-то не успевшие, являются, безусловно контрреволюционерами, уверен, что имеют связи и знают много другой себе подобной сволочи, предложил бы для пользы дела путём различных предложений и нажимов добиться от них, каких они знают членов национальных обществ и прочих их родных и знакомых, как безусловную сволочь, и уверен, что они могут кое-что дать».
Из материалов расстрельного дела мы не можем судить ни о процедурах допроса, ни о подробностях пребывания заключённых до исполнения приговора. Известно лишь, что все они были расстреляны 21 ноября 1920 года в имении присяжного поверенного А.Ф.Фролова-Багреева и тела их сброшены в водосборный каптаж, где и пребывают до настоящего времени. Там же по самым приблизительным данным находятся до шести тысяч человек, из которых имена 895 установлены. Среди них: сам владелец имения Алексей Федорович Фролов-Багреев, настоятель храма св. Александра Невского в Алупке, протоиерей Константин Агеев, сын настоятеля храма в Форосе подпоручик Василий Ундольский, сестра милосердия Ливадийского госпиталя княжна Наталья Трубецкая, сын основателя Донецко-Юрьевского металлургического общества, завода и самого города Алчевска Дмитрий Алчевский, директор ялтинской мужской гимназии Иван Юрьевич Сабин-Гус, генерал-майор в отставке князь Александр Багратион, сын владельца ялтинской гостиницы «Ореанда» 19-ти летний Михаил Витмер. И многие - многие другие.
10 мая 2004 года из Парижа в Ялту приехали Сергей Николаевич Мальцов с сыном Михаилом, для того чтобы обсудить возможность построения часовни. 12 мая мы вместе служили панихиду в Багреевке, а затем начались обсуждения совместных действий по сооружению часовни. Встреча с архитектором Александрой Петровой вселила надежду, что часовня всё же будет построена. Но на пути к осуществлению проекта лежал целый ряд трудностей связанных с получением разрешения на строительство в заповедной лесной зоне и сбор материальных средств. Нужно сказать, что деньги были собраны с неимоверной быстротой на следующий же год. Осенью 2004 года в Брюсселе состоялась моя первая встреча с представителями огромной семьи потомков Мальцевых-Барятинских. В особняке графини Майи Апраксиной собрались представители знаменитых русских дворянских родов живущих во Франции, Бельгии, Голландии количество до двадцати человек. Все живо интересовались тем, как будет выглядеть часовня, что будет внутри, в каком месте она будет находиться, из каких материалов будет сооружена и как украшена. Порешили, что увековечение памяти усопших сродников – это очень важная миссия человеческой жизни вообще и в конкретном случае, это станет той данью любви и сострадания, которые все эти годы хранили родные сердца не зная даже места захоронения своих предков. Каждый из родственников вложил свой денежный вклад в дело сооружения часовни.
Часовня в Багреевке
Она была построена в течение одного летнего сезона и освещена 11 ноября 2006 года митрополитом Симферопольским и Крымским Лазарем при огромном стечении народа и духовенства. Часовня носит имя и хранит в себе надвратную икону Курской Коренной Знамения Пресвятой Богородицы – «путеводительницы русского Зарубежья», которая спустя 91 год вновь посетила эти места, откуда была вывезена, вместе с войсками Белой армии.
Память святых мучеников всегда свято чтилась в христианских сердцах. Учитель Церкви III века Тертуллиан писал о том, что «кровь святых мучеников – это семя будущих христиан». Хотелось бы верить, что трагедии, подобные той, что произошла в Багреевке, в Феодосии, Севастополе в других городах и весях Крыма в 1920-21 годах не повторится. Хотелось бы надеяться, что братоубийственный грех Каина, совершённый народом в истории нашего Отечества, Богом будет нам прощен и заглажен навеки.
Протоиерей Владислав Шмидт
15 сентября 2011 года
XX Крымские международные Шмелёвские чтения
Назад к списку